|
|
 Реклама
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Интервью с гендиректором Таллинского завода нерудных материалов Владимиром Либманом
| Дата публикации: 12.03.2008 |
Количество просмотров: 404
|
Владимир Либман уже 23 года сидит в кресле директора Таллинского завода нерудных материалов. Признанный «генерал известняковых карьеров» оказался одним из немногих руководителей, которым удалось быть одинаково успешными и при социализме, и при капитализме.
- Что бы Вы рассказали об известняке человеку несведущему?
Про известняк я знаю не всё, но много. Прежде всего, это национальный камень Эстонии. Многие, даже некоторые специалисты, преподносят всё так, будто с известняком у нас полный порядок. На самом деле ситуация катастрофическая, тем более, что мы умудрились угробить собственный золотой запас, построив на нём жильё. Аналога месторождению Ласнамяэ, карьеру Вяо, в стране нет. Запасы закончатся примерно через десять лет, а за последние пятнадцать-двадцать ни одного нового серьёзного карьера открыто не было. А известняк – это главное сырье Эстонии для строительства, гораздо более дешевое, чем импортное.
- Ваше состояние оценивается в десятки миллионов крон. Что надо для того, чтобы заработать так много денег?
Работать надо и не воровать, между прочим. Хотите – верьте, хотите - нет, но в бизнесе нельзя быть нечестным. Тот, кто нечестен, может урвать, может даже стать очень богатым, но все равно это рано или поздно плохо кончится. Признанный “генерал известняковых карьеров” оказался одним из немногих руководителей, которым удалось быть одинаково успешными и при социализме, и при капитализме.
- Когда было легче работать - тогда или теперь?
Это несравнимые вещи. В советскую пору руководитель предприятия, порой, беря горлом, порой - чем-то другим, отвечал исключительно за организацию производства. В переходный период - с начала до конца 90-х - он должен был сделаться финансистом, а его главной заботой было, где взять деньги, кому заплатить, как вытащить предприятие. Сегодня первое лицо должно заниматься в первую очередь перспективой фирмы. Если не занимается, то перспективы не будет ни у него, ни у фирмы.
- После смены власти ваше предприятие опять оказалось, что называется, на грани. Как вам удалось выстоять? Почему не у всех это получилось?
Нас спасло то, что мы не относились к промышленным гигантам, которые разваливались один за другим, и то, что и при полном падении сырьевая база хоть кому-то да была нужна. Существовал огромный соблазн, и очень многие коллеги на этом попались, спасая себя, порезать оборудование на металлолом. Мы позволили себе это только тогда, когда начали оживать и смогли купить себе новое. Да, мы ужались, сократились, у нас были проблемы с налогами, мы отставали по выплате зарплат, но люди нам поверили. Практически никто из квалифицированных специалистов не ушел. А ещё мы постоянно брали и берём кредиты и вовремя их отдаём. Наша кредитная история длится с 95-го, и в кредитном комитете о нас говорят: “Они умеют считать”. Такая степень доверия дорогого стоит.
- С экологами, с людьми, живущими в непосредственной близости от карьеров, по-прежнему идет война?
С экологами у нас нормальные рабочие отношения, потому что мы ничего не нарушаем, а когда нас незаконно обвиняют, мы подаём в суд и выигрываем. Поверьте, нас бы давным-давно закрыли, если бы нашли хоть малейший повод. Во всех карьерах, вместе взятых, кроме “Эстон-сланца”, за год нет столько проверок, сколько проводится в одном нашем.
- А Вы бы хотели жить по соседству с карьером?
Нет. Я сочувствую этим людям. Но к кому вопрос - к заводу, пятьдесят лет работающему в этом карьере, или к чиновникам, которые в середине 80-х годов надумали строить дома с нарушением санитарных норм?
- Как выглядит Ваш обычный день?
Времена, когда я работал по восемнадцать часов, в прошлом. Сегодня мой рабочий день, если ничего чрезвычайного не происходит, длится максимум десять часов. Встаю в шесть, гуляю с собакой, завтракаю, в семь утра уезжаю в карьер. За рулём я отдыхаю. Примерно в восемь, половине девятого - я у себя в кабинете. Работаю со вчерашними бумагами, контролирую платежи, стараюсь просмотреть все газеты. Раньше день завершался поездками по карьерам. Теперь - нет. Мой принцип: если я о чём-то не знаю, значит, ничего плохого не произошло.
- В минувшем году вы подписали контракт с ирландской фирмой CDE на поставку линии по производству известнякового песка. Но ваш оптимизм по поводу того, что он подходит для производства бетона, разделяют не все. А вдруг прогорите?
В мае прошлого года мы опробовали на нашем известняке технологию ирландцев, через пару часов получив песок, аналогичный лучшему кварцевому. Мы проверили и то, что из него выходит бетон, идеальный по своим физико-механическим свойствам. Таким образом, 75% из того, что сегодня лежит в горах, так называемые неликвиды, мы превратим в нужную продукцию. И с остающимися 25% мы уже знаем, что делать. Это превосходное сырьё для рекультивации карьеров. А новую линию мы запустим в мае.
- В принятии решения последнее слово за Вами?
Обязательно. Однако я ни в коем случае не считаю себя лучшим на заводе специалистом в производстве, технологии, экономике. Все, кто сидят у меня в кабинете на планёрках, видят табличку с надписью: “Кто хочет, ищет возможность, кто не хочет, находит причину”. Поэтому я изо всех сил стараюсь заставить своих людей самостоятельно принимать решения, которые входят в рамки их компетенции. Считаю, что при хорошо отлаженном механизме руководитель может себе позволить уехать на пару недель, и ничего не остановится.
- Русский бизнес Эстонии - такое понятие, по Вашему, существует?
Я убеждён, что понятия национальности в бизнесе не существует. Он по своей сути интернационален. У нас русским бизнесом называют такой, где родным языком первого руководителя или абсолютного большинства работников является русский.
- А то, что в вашей фирме так много евреев, не означает, что берёте как раз таки лишь “своих”?
Браво! Нет, по национальности мы кадры не подбираем. Но я не могу работать с людьми, которым не доверяю. На самом деле в руководстве у нас две “мафии” - кохтла- ярвеская и маардуская. Иными словами, выходцы из этих городов. Русские пытаются объединиться сегодня, а евреев жизнь всегда заставляет это делать, тем более, когда многие не знают родного языка, религии. Чтобы хоть как-то ассоциировать себя с евреями, мы невольно тянемся друг к другу.
- Чувствуете ли Вы себя в Эстонии, как дома?
Да, у меня нет другого дома. Ощущаю себя здесь евреем, гражданином Эстонии, воспитанным на русской культуре. Однажды мой отец, имея в виду Советский Союз, сказал мне: “В этой стране мы не совсем дома, поэтому, чтобы чего-то добиться, ты должен быть на голову выше. Но если бы не было русского солдата, мы сегодня с тобой не разговаривали бы”. Гражданство Эстонии я получил за особые заслуги и, в отличие от некоторых, действительно знаю, за что. Я не говорю на эстонском, это не слишком мешает. Но мне стыдно, что я его не выучил.
- Многие предприниматели жалуются, что “бронзовые” события печально отразились на их бизнесе. Что Вы скажете?
Буквально через месяц железная дорога уменьшила количество своих заказов на год. То есть мы сразу потеряли 3% годового объёма.
- В 1993 году Вы вступили в Объединённую народную партию Эстонии, но вскоре вышли из неё. Поняли, что политика и бизнес - две вещи несовместные?
Нет, совершенно по другой причине. Меня не устраивал лидер этой партии.
- Больше Вас никто не агитировал за какую-нибудь политическую силу?
Нет. И это бесполезно. Политика намного более грязное дело, чем экономика. Я не совсем уж чистоплюй, но всё-таки не грязнуля. Да и не моё это. Не умею врать, глядя людям в глаза.
- Вы так давно директорствуете, что я вправе спросить, не посещает ли Вас мысль передать всё в другие руки и уехать куда-нибудь на зелёный остров в голубом океане?
Грустная тема. Когда средний возраст работников завода - мой плюс-минус пять лет, это немного тревожит. И очень тревожит ситуация (к слову, одинаковая на всех наших промышленных предприятиях) с обновлением инженерно-технического персонала. В какой песок уходят молодые специалисты, непонятно. Очень многие хотят сразу кабинет, компьютер, мобильный. А чтобы со временем стать у нас первым руководителем, надо начинать с трёхсменной работы. Не хотят. Я желал бы ещё лет десять-пятнадцать активно работать на своём месте. А потом, если удастся подготовить грамотных менеджеров, которые смогут управлять, с удовольствием переместился бы, к примеру, в совет фирмы. Вообще мой идеал отдыха: немного моря, немного путешествий и каждый вечер - компания друзей, с которыми можно и выпить, и поговорить. Но пока даже в самых любимых уголках - в Греции, Испании, Франции, Америке, Израиле - могу отдыхать не дольше недели, потом начинаю думать о работе.
Ссылка по теме: http://www.dv.ee/Default2.aspx?ArticleID=9a3076de-2ef8-490e-9022-9756c7eb9d3c&ref=rss
|
|
