Бетон.ру

Я учился в Московском институте горной промышленности, спал по три часа, работал в четырех местах: комендантом института, заместителем председателя профкома, занимался научной работой и временами разгружал вагоны. А какой выход? У меня жена, дочка и общежитие в районе Загорска. После учебы меня взяли в Институт горного дела главным экспертом по коммерческим вопросам. А через два года после реформирования Министерства угольной промышленности и образования компании «Росуголь» бывший директор института Юрий Малышев пригласил меня в новую компанию начальником управления организации рынка угля. В 1996 г. я создал компанию «Росуглесбыт», ставшую одним из ведущих угольных трейдеров страны.

– Вместе с бывшим министром топлива и энергетики Сергеем Генераловым вы участвовали в приватизации Красноярской угольной компании. Как вы с ним познакомились?

Все, что я начинаю, – как на всю жизнь. Так было и с угольной промышленностью. Я лично принимал участие в ее реструктуризации. Это единственная отрасль в России, которая при колоссальных проблемах, огромнейшем давлении, в том числе и со стороны мировых институтов, завершила реструктуризацию. Сейчас она – одна из самых продвинутых в стране. Красноярскую угольную компанию мы купили в 2000 г. пополам с Сергеем Генераловым, с которым я начал общаться, когда еще работал в «Росуглесбыте». Генералов тогда занимался вопросами ее приватизации с губернатором Красноярского края Александром Лебедем. За предприятие мы заплатили $75 млн. плюс долги. «Красуголь» был полным банкротом. Можете представить, что 1 т. угля стоит 34 руб. при себестоимости 42 руб.? Зарплату не платили восемь месяцев, задолженность перед бюджетами всех уровней составляла около 5 млрд. руб.

– Зачем тогда покупали?

Были уверены, что справимся с ситуацией. КАТЭК - крупнейшее угольное месторождение в мире. Уже на второй месяц мы погасили долги по зарплате, в 2001 г. заплатили 1,8 млрд руб. налогов, увеличили объем производства с 28 млн. т. до 37 млн. т.

– Сколько вы заработали на "Красугле"?

Ноль. К сожалению, вернул только то, что вложил. Но мне в этой жизни много не надо. Например, я люблю простую еду – макароны, курицу, а деликатесы не по мне.

Согласен. Но куда девать амбиции?

– Почему после угольной вы выбрали именно цементную отрасль?

У меня была великолепная команда, потенциал и желание. Изучив состояние российской промышленности, мы остановились на цементной отрасли как наиболее перспективной. В 2002 г. мы купили акции «Штерн-цемента». Претендентов было много, но они, разобравшись в бумагах, не осмеливались идти дальше. В этой организации были колоссальные проблемы между бывшими акционерами. Разборки шли со стрельбой, с участием ОМОНа. Фонд Russia Partners, владевший с 1997 г. 41,4% акций, убедил одного из совладельцев бизнеса – Вадима Юхновича продать свои акции, и на одном из собраний акционеров основного владельца компании Владимира Штернфельда сместили с должности президента. Когда я покупал акции, одним из условий поставил то, чтобы Штернфельду заплатили – ведь совсем недавно я сам был почти в таком же положении.

Вместе с долгами примерно $100 млн. Компания практически была банкротом. «Штерн-цемент» владел в каждом из четырех заводов по 15%, 30%, 10% акций, остальные числились на офшорах. Заводы были «убиты», выручка называлась прибылью, налоги не платились, всю наличность носили в чемоданах. Никому и не снилось, сколько грязи было вокруг этих заводов.

Меня подвела честность. Russia Partners пообещали привлечь западные инвестиции, я поверил им и совершил вторую глупость: под их благие намерения за $20 000 продал им 44% акций принадлежащей мне компании «Росуглесбыт» (позже переименована в «Евроцемент»). За два года мы сделали из заводов конфетки: прогнали пьяниц и тунеядцев, увеличили производительность труда, внедрили систему внутреннего контроля, управленческий учет. А в прошлом году на совещании с участием главы фонда я предложил совместно провести модернизацию заводов. «Вы что-то перепутали – мы являемся держателями акций, а не ваших труб», заявили нам. Тогда фонд на собрании акционеров заблокировал принятие технической программы модернизации заводов и развития компании.

Мы настолько законопослушны, что подобные действия – ниже нашего достоинства. «Евроцемент груп» мы создавали исключительно с одной целью – чтобы выполнить задачи, поставленные перед коллективом: развивать заводы и расширять производство.

Пытался. Они, не задумываясь, назвали цену в $120 млн. Конечно, я мог бы «изнасиловать» все заводы «Евроцемента» и заплатить фонду. Но ведь с этим-то жить нам! Поэтому я продолжаю развивать заводы, повышая тем самым капитализацию компании.

– Как вы отнеслись к появлению у Russia Partners партнеров из «Альфа-групп»?

– А вас не пугает конфликт с «Альфа-групп»?

– Какая сейчас структура у компании «Евроцемент груп»?

Мы - прозрачная компания, позвоните в налоговую, в ФСФР и другие службы – вся информация о нас открыта. В «Евроцемент груп» входит компания «Евроцемент», 41,6% акций которой принадлежит кипрскому офшору Russia Partners. В свою очередь, «Евроцемент» владеет 51% акций Мальцовского цемзавода, 60% – Липецкого цемзавода, 80% - Михайловского, 47% – Савинского. Остальные акции у «Евроцемент груп». От 98% до 100% акций других девяти заводов принадлежат «Евроцемент груп».

Я основной акционер. У меня есть партнер – Георгий Краснянский, с которым мы вместе работаем почти 15 лет. Он принимает участие во всех вопросах, касающихся стратегического развития компании, и курирует вопросы сбыта.

– Какую роль в отношениях со строителями играет то, что он сын бывшего руководителя ДИПСа Леонида Краснянского?

– Как вы купили цементные активы «Интеко» (пять заводов и миноритарные пакеты в двух заводах)?

Да, цена завышена.

– Почему? Иначе не было бы сделки?

– Правда ли, что «Интеко» постепенно вытесняла вас из московского региона?

Придя в цементную промышленность, мы столкнулись с отсутствием платежной дисциплины. Вместе с заводами «Интеко» долги за поставленный цемент составляли около 2 млрд руб. Самые большие – у московских строителей. Они никогда не считали нужным платить за цемент. В Москве три-четыре компании, занимающие рынок строительства. И как только мы подняли вопрос о цене и сказали, что за цемент надо платить, они возмутились. Но в ущерб объемам продаж мы решили выстроить жесткую платежную дисциплину. Мы сейчас пытаемся договориться с потребителями на долгосрочные программы, хотим, чтобы потребители заключили с нами контракт на два-три года и каждый сказал, сколько цемента он возьмет, под это мы и будем строить производство. Так работают и РАО ЕЭС, и «Газпром», и РЖД, металлурги и весь мир. Ведь нам, чтобы получить газ, электричество, перевезти груз, надо платить за месяц вперед. Сами строители в 90% случаев начинают собирать деньги за квартиры, еще не получив разрешения на строительство.

В свое время изучал вопрос покупки ДСК-3.

– Сколько посредников вы сумели исключить?

– Вы также являетесь акционером Сбербанка. Это помогает при получении кредитов?

Нет - к нам более пристальное внимание, а ставки у нас примерно на 1% выше, чем у многих заемщиков.

– Какой у вас пакет?

«Евроцемент груп» была вторым по величине акционером после государства и владела 3,3%. Недавно продала часть акций. Но и сейчас я крупный акционер – у нас 1,7% акций.

– Вы работаете только со Сбербанком?

Нет. Еще с Альфа-банком – я его привлекал для покупки цементных заводов.

Еще не знаю. С «Альфа-групп» у меня были хорошие отношения.

IPO для цементных российских компаний не панацея. К их выпуску надо долго и тщательно готовиться. Мне кажется, что IPO в наших условиях в какой-то степени дань моде. Будем развивать бизнес самостоятельно. У нас есть достаточно предложений от банков о предоставлении кредитов.

– Как долго будете возвращать инвестиции, сделанные в покупку заводов?

10 лет. В России считается, что вложенные средства надо вернуть в течение двух-трех лет, а еще лучше – завтра. Но мне торопиться некуда. В России был тип людей, которые генетически любили промышленность: Морозовы, Демидовы, Третьяковы, Мальцовы. За счет них и держалась вся страна. Надеюсь, я из этой категории людей.

Будем доказывать свою правоту, опираясь на российские законы. Я надеюсь, что справедливость восторжествует. Такое решение было выгодно амбициям руководителя [ФАС]: мы сейчас вам покажем, что тоже боремся с инфляцией! Больше я там ничего не вижу. Мне кажется, что некоторые чиновники ФАС не успели до конца разобраться в своем законе. ФАС постановила, что «Евроцемент груп» занимает 55% рынка. При этом неверно определив границы цементного рынка, ограничив его только пятью федеральными округами. Между тем цемент еще в советские времена возили на расстояние до 900 км. Поэтому уральский цемент продается в Сибири, а сибирский, того же «Топкинского цемента», завозится в Москву. Допустим, что рынок уже, чем мы считаем. Но как наше доминирующее положение ограничило обращение цемента? Производство цемента в России в 2005 г. выросло на 5,3%, а в «Евроцемент груп» упало на 7%! Другие производители нарастили 25%. У заводов появились средства, на которые они смогли произвести больше. Более того, в этом году начали работать даже простаивавшие по 15-17 лет заводы - Абаканский, Магнитогорский. Разве это не усиление конкуренции?

– Но ведь цены-то вы увеличили?

Да. Но с 1997 г. инфляция составила 558%, жилье подорожало на 622%, а цемент – всего на 416%! В законе «О конкуренции» есть такое понятие – социальный эффект. Так вот, за 10 месяцев этого года наша компания заплатила в бюджет только налогов почти в три раза больше, чем за аналогичный период прошлого года – 5 млрд руб. Заводы начали подниматься, а это дополнительные рабочие места, а модернизация заводов – это развитие нашего машиностроения. Почему это не принимают во внимание?

– Но ведь ФАС фактически одобрила вам цену со стопроцентной рентабельностью?

Во-первых, антимонопольная служба не уполномочена одобрять цены. Есть постановление правительства, где определен перечень товаров стратегического назначения, которые подлежат регулированию, цемента там нет. Мы должны попасть в естественные монополии, чтобы нам утверждала цены Федеральная тарифная служба. Во-вторых, цена, рекомендованная ФАС, при сегодняшней себестоимости в 1117 руб. означает, что мы не должны платить налогов, модернизировать производство.

Ее можно сделать и 500 руб. – платить только за газ, электроэнергию и «кривую» зарплату. Сейчас износ мощностей – 80%, а заводам от 45 до 100 лет. Что потом будет с этими заводами? К концу года мы прогнозируем рентабельность «Евроцемент груп» в 14%. Что это такое? В структуре цены естественных монополий 17% составляют инвестиции, а в цементной промышленности предусмотрено менее 2%.

– Как изменятся цены на цемент?

Это зависит от внутренней конъюнктуры: 60% себестоимости составляют газ, электроэнергия и железнодорожные тарифы. Цены могут остановиться только в одном случае: при нулевой инфляции и замораживании тарифов естественных монополий. Есть еще один показатель – дефицит. Если он сформируется, то цемент будет завозиться из-за рубежа, а это подтянет внутренние цены.

Президент России объявил о начале реализации национальной программы «Доступное жилье». Но ее невозможно выполнить, если не обеспечить строительными материалами. Цементная отрасль находится в тяжелейшем состоянии. К 2010 г. надо выпускать ежегодно 80 млн. тонн, а мощностей -менее чем на 60 млн. тонн. Если сегодня не принять срочных мер, то с каждым годом в стране будет нарастать дефицит цемента, который к 2010 г. может достичь 10 млн. тонн при оптимистическом сценарии развития событий и 20 млн. тонн – при пессимистическом. Сегодня «Евроцемент груп» в силу масштаба своего бизнеса фактически несет на себе бремя модернизации всей отечественной цементной промышленности. Нами подготовлена стратегическая программа развития предприятий до 2008 г. Мы планируем вложить в техническое перевооружение заводов $560 млн. и еще $300 млн. – в строительство двух новых заводов. Это будут первые современные цементные предприятия, построенные в России за последние несколько десятков лет. К 2008 г. мы могли бы нарастить производство более чем на 9 млн т в год и обеспечить стройкомплекс цементом.

Если не выполним эту программу, то придется завозить цемент из других стран. Вопросов нет: во всем мире производится почти 3 млрд. тонн цемента, мировая цена $150-160 за 1 тонну. Но где будут платиться налоги и чей экономический, интеллектуальный и кадровый потенциал будет развиваться? Мы можем упустить исторический шанс, когда цементная промышленность могла бы стать одним из локомотивов роста национальной экономики, вовлекая в свою орбиту смежные отрасли. Именно поэтому мы так жестко отстаиваем свои позиции.

Дело не только и не столько в принятых ФАС решениях, попытках миноритарных акционеров дестабилизировать компанию, предстоящих судебных решениях. Все это создает неблагоприятный деловой климат. Наши партнеры в стране и за рубежом обеспокоены происходящим и задают вопросы: а существует ли в стране промышленная политика, неужели никто не заинтересован в реальных и прозрачных инвестиционных проектах и выполнении одной из важнейших национальных программ по доступному жилью? Руководитель ФАС Игорь Артемьев готовит новый закон о конкуренции. В его рамках монополистов при нарушении предлагается штрафовать от 0,5% до 2% от размера выручки, в случае сговора – от 2% до 5%. Сегодня нас штрафуют на 12% от выручки! Где же логика? Специалисты пять месяцев говорили и объясняли нашу позицию. Нас поняли в Минрегионразвития, Росстрое, Госдуме, Торгово-промышленной палате, губернаторы. Разве это не государственные органы? Но, оказывается, что только ФАС у нас разбирается в цементе. Мы законопослушные, мы исполним все решения суда, если надо, затянем ремешки. Но я не могу гарантировать, что цемента будет столько, сколько потребует народное хозяйство. Вот в чем вся беда. Мы можем жить по этой цене еще год-два.

Если мы снизим цены, все цементные заводы умрут: они не смогут с нами конкурировать.

Потому что правда на нашей стороне, потому что у меня правильная позиция, которую я всю жизнь исповедую: говорить всегда правду. Может быть, это неудобно, но это проще, потому что не придется задумываться, где и что сказал. Молитва ведь одна: нельзя утром молиться Будде, а вечером – Иисусу Христу.

– Вы представляете себя белым и пушистым. Трудно поверить, что таким можно быть, работая в бизнесе.

Я не продам, если даже сегодня дадут $30 млрд. Мы уже вошли в восьмерку крупнейших цементных компаний мира. Будем дальше развиваться, покупать заводы за рубежом.

– Откуда возьмете деньги на покупку заводов?

– Вы считаете себя богатым человеком?

ОАО «Евроцемент груп» объединяет 15 цементных заводов России и Украины общей мощностью 34 млн т в год. Также в состав холдинга входят «Евробетон», Песковский комбинат строительных материалов, «Асфальтобетон Медведково», четыре цементных элеватора в Москве и Московской области Выручка в 2005 г, по прогнозам компании, составит $1,5 млрд (в 2004 г. – около $610 млн). Основные акционеры – Филарет Гальчев и Георгий Краснянский.

Филарет Ильич Гальчев родился 26 мая 1963 г. в Тбилиси. Служил в армии. В 1991 г. окончил Московский институт горной промышленности. В 1991 г. стал главным экспертом по коммерческим вопросам в Институте горного дела им. Скачинского. С 1992 г. – гендиректор Международного торгового дома горной промышленности. В 1993 г. назначен начальником управления организации рынка угля в «Росуголь». В 1996 г. создал и возглавил компанию «Росуглесбыт», позднее переименованную в «Евроцемент». Сейчас – председатель совета директоров ОАО «Евроцемент груп».

Ссылка по теме: http://www.eurocem.ru/themes/eurocem/news-document.asp?folder=1347&MatID=3007