Бетон.ру

Не давать взяток, не выводить деньги из страны, уважать гражданские права и наконец научиться подавать хороший кофе — вот рецепты строительства лучшей жизни

За каждым новым контрактом и сделкой, увеличивающими торговый оборот или объемы инвестиций, стоят конкретные люди — те, кто реализует идеи. Неважно что — строительство завода, чтение лекций или прием гостей в ресторане. Эти люди, как правило, остаются вне информационного поля, но именно от них зависит успех проекта. Мы нашли несколько разных по возрасту, профессии, образованию и опыту граждан Германии, работающих на Урале. Разговаривая с ними, попытались понять, что привлекает и раздражает их в России. А через призму их оценок еще раз посмотреть на себя.

Метастазы коррупции

Главное здание любого производственного предприятия в России — заводоуправление: там, как говорят рабочие, «сидит началь­ство». Именно туда на Сухоложскцементе (Сухой Лог, Свердловская область) я и направилась. Но вахтеры меня развернули:
Альбрехт Ренкер нужен? Тогда вам на стройплощадку надо.

— А как вы хотите? — удивился моему удивлению директор дирекции по строительству пятой технологической линии.— Руководитель всегда должен быть рядом с производством. Это, кстати, одна из причин, почему в России часто возникают конфликты, взять то же Пикалево. Нельзя, чтобы управляющий компанией жил в другом городе. Это очень важная деталь. Впрочем, располагайтесь, — любезно предложил Альбрехт. — Я только сделаю звонок, хотя не знаю, на месте ли сотрудник: сейчас у нас обед, а у русских принято обедать ровно положенный час. 

 — А вы как обедаете?

— А мне сюда еду приносят, хотя мой заместитель и говорит, что я желудок порчу. Но ничего, я привык.

Удивительно, но факт: Альбрехт приехал на Урал не по контракту, заключенному с немецкой компанией, а по собственному желанию в поисках работы. В 90−е годы в Германии перестали строить, спрос на цемент упал практически до нуля. А Ренкер, по его признанию, хорошо себя чувствует только там, где есть цементный завод. И профессионал в области производства цемента начал искать точку приложения сил.

 — Хороший кусок для промышленности открылся, когда началось объединение Германии, потому что в восточной части надо было привести все в порядок: теплоизоляцию сделать, окна и двери поменять, мосты и дороги построить. Сейчас все уже есть: мосты, автобаны, дома. Что осталось? Бетонировать лес? А мне повезло: я знаю русский язык, потому что учился в Харькове.

Он досконально изучил российский рынок и убедил концерн Дюккерхофф купить завод в Свердловской области. Потом жалел, что не убедил купить больше: «Мне говорили, в России большие риски, мафия. И что? Когда проснулись, поехали по стране, а нам говорят, пожалуйста, покупайте завод в Новороссийске за 600 миллионов евро, хотя на самом деле стоит максимум 250».

Альбрехт предпочел строить жизнь своими руками. Он не сомневался, что в российской глубинке можно сделать современное, технологичное и чистое производство. Нужно лишь зажечь русского мужика. Что Ренкер и сделал: свозил в Германию тогдашнего директора завода, показал, в какой чистоте там работают такие же предприятия. «Мы что, хуже немцев?» — топнул тогда ногой русский директор и заставил рабочих заняться благоустройством. В итоге я, не находя взглядом на подстриженных газонах даже намека на какой-нибудь окурок, думала:
«И вправду, можем, когда хотим!».

Ренкер говорит, что с тех пор в России многое изменилось в лучшую сторону. Он вспоминает, как регистрировал сбытовую компанию. Сначала из Москвы несколько раз возвращали устав без объяснения причин, потом он поехал в Минюст узнавать, какие еще документы нужны. А там исключительно вежливая служащая бросает на ходу, вон, с доски, мол, списывайте.

— А нельзя копии сделать? — спрашивает дотошный немец.

— Нет, перепишите.

Сейчас, говорит Ренкер, порядок в этих вопросах наведен и это уже хорошо. Вот что искренне вызывает боль и сожаление, так это факт, что российские предприниматели выводят деньги из своей страны.

— Я бы на месте Путина и Медведева запретил все оффшоры: через них уходит почти треть бюджета! Смотрите, когда шел подъем экономики, строительства, все цементные заводы, в том числе и наш, получали хорошую прибыль. Как нигде в мире. Но почему-то только мы сегодня строим новую линию производства цемента по новой сухой технологии. Причем строим исключительно за счет своей прибыли. Потому что мы не покупали яхты, не уводили деньги за границу, мы копили их на русских счетах. Поймите, я не хвастаюсь, я просто люблю эту страну — у меня и жена русская. И мне обидно.

В ходе нашего разговора Альбрехт все время развеивал сложившиеся мифы. Например: считается, что русский мужик нетороплив и неповоротлив. Но сотрудники предприятия за два года поставили систему бухучета, которую в Германии осваивали десять лет. Да и весь коллектив завода в отсутствии трудолюбия сложно упрекнуть. «Люди у нас ответственные, работящие, и все успехи, которых мы добились за последние годы, это их заслуга», — подчеркивает Ренкер .

Хотя походы к управлению бизнесом у Альбрехта не всегда похожи на те, что распространены в России. У нас какой основной метод борьбы за клиента? Демпинг! Именно такую линию в условиях спада проводят большинство цементных заводов. Конкуренция на этом рынке жесткая, и многие заводы, чтобы сохранить клиентскую базу, решили не снижать объемы производства, фактически продавая цемент ниже себестоимости и неся убытки. Расчет на то, что когда начнется рост, они восстановят потери за счет благодарной клиентской базы. Стратегия Сухоложскцемента перпендикулярна:

— Какой смысл делать цемент, когда ты не зарабатываешь? Поэтому у нас на заводе из четырех печей работают две. Да, жалко, что хорошие клиенты уходят. Но нельзя производить ради производства.

А вот с чем не может смириться немецкая душа, так это с процветающей в России коррупцией. Ренкер с самого начала занял жесткую позицию: никому не платить, повода для вымогательств не давать. Налоги начисляют честно, заработную плату платят по-белому, если нужна благотворительная помощь, ее оказывают тем, кто в этом нуждается.

— 30% федеральных денег уходят из казны из-за коррупции. Надо искоренять эту практику. Я не знаю, как это сделать в ситуации, когда многие компании и люди замешаны во взяточничестве. Но с этим надо бороться. У России есть все возможности, чтобы жить прекрасно!