Бетон.ру

Очередной вехой в архитектуре стал 1947 год, когда Москва отмечала свой 800–летний юбилей. После войны градостроительство возобновляется, и это вполне закономерно. Новые здания возводят с учетом предыдущего опыта, когда утвердился новый стиль-сталинский неоклассицизм. Продолжают менять облик парадные магистрали столицы — Тверская улица, проспекты Ленинградский, Мира, Кутузовский, Ленинский, набережные, обрамляющие берега рек Москвы и Яузы.
 
Идея существования грандиозного Дворца Советов настолько владеет умами, что его мифический образ вызывает к жизни целую плеяду многоэтажных домов. В юбилейный 1947 год положено начало строительству семи знаменитых московских высоток. Их вертикали призваны подчеркнуть колоссальную мощь Дворца Советов и стать своеобразной системой объемных ориентиров столицы. Появление высотных зданий требовало конкретных преобразований в городе, в связи с чем в 1951 году под руководством архитектора Д. Чечулина разрабатывается новый план реконструкции Москвы (он действует вплоть до 1960 года).
 
В 1949 году выходит постановление о массовом строительстве жилья. Сталин объявляет о том, что столице необходимы высокие и красивые дома, ни в чем не уступающие западным образцам.
 
Кроме увеличения этажности послевоенное направление в архитектуре ясно отражает настроение общества-победителя: небывалый духовный подъем, гордость за страну, укрепление позиций армии. Ситуация сходна с эйфорией после войны с Наполеоном в 1812 году, когда на смену классицизму пришел ампир. Тогда легкие, изящные, классические формы зданий намеренно утяжеляли с целью подчеркнуть мощь государства. В декоре появились детали, символизирующие военную силу, — лавровые венки, мечи, щиты, шлемы, кони, эмблемы и т. д. Архитектура той эпохи несла в себе идейное содержание — прославлять государство и армию-победительницу. То же самое происходит и после 1945 года. Завоевавшая прочные позиции пролетарская (сталинская) неоклассика все больше утверждается, обогащаясь чертами, свойственными стилю ампир. Если до войны главной задачей было создать парадные магистрали, украшенные нарядными зданиями (как театральный фон, декорации для массовых демонстраций, всенародных гуляний), то нынешняя цель — увековечить подвиг народа и могущество Советской Армии. Неоклассицизм с новым образным оформлением становится еще более статичным, монументальным, незыблемым, торжественным.
 
Появление уникальных высотных домов в значительной степени преображает внешний вид города. Все их проекты ассоциативно связаны с древней традиционной московской застройкой. Особенно это касается прямых “цитат” венчающих частей зданий (в них легко угадываются зубцы и башни Кремля). Триумф вертикалей в композициях означает не только раскрепощение грозных сил, но и противопоставление западной архитектуре, которая предпочитала тогда функциональные горизонтали. Действительно, московские высотки вносят в статику неоклассицизма заметное оживление и динамику. Гигантские сооружения, занимающие огромную территорию, начиная с 7–10 этажей дробятся на уступы, башенки, становятся разноэтажными, облегчая тем самым не только свой огромный вес, но и внешний громоздский облик. Однако некоторые современные критики утверждают, что шпили и остроконечные башенки не спасают их от монументальной статичности и симметрии нижней части, которая полностью привязана к земле, и ни о какой динамике не может быть и речи. Эта особенность прослеживается в корпусах МГУ, здании МИД, гостиницах “Украина” и “Ленинградская” и высотных домах на Котельнической набережной, Красной Пресне и Красных Воротах. Они являются образцом для подражания и оформления вновь возводимых зданий, в которых широко использованы композиционные элементы и детали декора высотных проектов: чередование пилястр и вертикальных рядов окон, сложные раскрепованные карнизы, башенные надстройки (не имеющие функционального значения), скульптуры, круглые живописные плафоны, обелиски, аттики из пятиконечных звезд, вазы в виде снопов пшеницы. Можно привести множество примеров, где стилистика здания повторяет тему высоток — это и разновысотный дом в 1–м Новоподмосковном переулке (архитектор В. Андреев), и жилой комплекс на проспекте Мира, 118–122 (И. Ловейко), и др. Но не только наличием домов-гигантов отмечен послевоенный период. Все также большое значение придают жилищной застройке вдоль магистралей, причем по индивидуальным проектам. Девиз неоклассицизма 1932–1941 годов “Все дома неповторимы и непохожи” по-прежнему актуален. Для маститых зодчих именно это направление в архитектуре считается наиболее престижным. В проектах помпезных зданий каждый стремится как можно полнее раскрыть грани своего таланта в создании вечного образца. Настоящие шедевры появляются на улицах столицы, и самые впечатляющие из них них принадлежат И. Жолтовскому, академику и выдающемуся архитектору.
 
Уважаемый и признанный мастер не только украсил Москву великолепными и добротными домами, но и выработал схему многоэтажного здания, в котором изысканность исполнения дополняет удобство внутренней планировки. Попытки многочисленных подражателей Жолтовского что-то изменить на свой манер, усложнить или упростить композицию приводили к нарушению ее целостности и несуразностям. За проект восьмиэтажного жилого дома на Большой Калужской улице (Ленинский проспект, 11) Жолтовский получает Сталинскую премию. С точки зрения архитектуры сделано, казалось бы, невозможное — на внешней стене многоэтажного здания с его равномерной сеткой окон воспроизведена сложная в пропорциях картина дворца эпохи Ренессанса. Это излюбленная тема Жолтовского. Верхняя часть постройки наиболее выигрышна — ее венчает мощный и в то же время тонко прорисованный карниз. Дом состоит из нескольких секций, на каждом этаже восемь квартир, которые отличает не только удобство, но и заботливо продуманный интерьер. Другой проект, завершенный в 1952 году, — жилой дом на Смоленской площади, где предполагалось разместить вестибюль метро. Отсюда и необычная асимметрия, что несвойственно классике. Угол дома, ориентирующий на вход в метро, подчеркивает изящная остроконечная башня, которая определяет и ритмическое построение фасада. Все горизонтальные членения, мощный карниз, внутренняя планировка являются удачным повторением варианта на Большой Калужской.
 
Более сложное объемное построение Жолтовский реализует в одиннадцатиэтажном здании на проспекте Мира, 184, которое он заканчивает в 1957 году. Боковые восьмиэтажные ризалиты словно случайно отодвигают основную часть здания от главной линии проспекта. В целом дом получился легким и уютным, без каких-либо тяжеловесных форм. Особенности планировки — лестницы на торцах дома с просторными холлами — связаны со сквозным коридором и ведут к квартирам. Среди поздних работ Жолтовского наиболее примечателен Московский ипподром (1951 —1955 годы).
 
Школу мастерства И. Жолтовского прошли несколько поколений советских архитекторов. Летом 1945 года была создана архитектурная мастерская-школа академика И. В. Жолтовского. В 1953 — 1959 годах он возглавил архитектурную мастерскую-школу института “Моспроект”, в 1952–1953 году руководил разработкой проектов крупнопанельных жилых домов. Важным и приоритетным направлением послевоенного периода является застройка юго-запада столицы под руководством архитектора А. Власова. По существу, там вырастал новый город со своей инфраструктурой. Его стержнем стало здание Московского университета (архитекторы Л. Руднев, П. В. Абросимов и другие, 1949 — 1953 годы), которое придает неповторимое очарование ландшафту столицы. Освоение района начинается с полукруглой площади Гагарина.
 
Здесь Ленинский проспект словно обнимают крылья парадных восьмиэтажных зданий с нарядными башнями, колоннадой и статуями, значительно увеличивающими их высоту. В оформлении использованы лепнина, декоративные портики и объемные скульптуры (архитектор Е. Левинсон, И. Фомин, А. Аркин, начало 50–х). За окружной железной дорогой в начале 50–х активно застраиваются Ленинский, Университетский и Ломоносовский проспекты, улица Косыгина. Характер архитектуры и планировка района постепенно становятся едиными. Крупные жилые массивы состоят из больших кварталов, дома, преимущественно 8–9-этажные, утопают в зелени просторных дворов. Огромное пространство увязано как с масштабностью зданий, так и с их оформлением. Композиция домов четкая, равномерная сетка окон выделяется сильными акцентами многоярусных лоджий. Над их созданием трудились ведущие архитекторы Москвы — Я. Белопольский, Б. Мезенцев, Д. Бурдин, М. Лисициан, Е. Стамо, Н. Уллас и другие.
 
В отличие от довоенного строительства в начале 50–х в разных районах столицы все чаще повторяются наиболее удачные проекты. Так, например, сложный разноэтажный гигант для профессорско-преподавательского состава МГУ на Ломоносовском проспекте (архитекторы Я. Б. Белопольский, Е. Н. Стамо, 1952 год), который опирается о землю широкими крыльями и увенчан башенками, вызывал такой восторг, что в скором времени появились два его аналога: один — практически в соседнем квартале, другой украсил собой самый престижный квартал Фрунзенской набережной.
 
Сама Фрунзенская набережная радует глаз прекрасными сталинскими постройками. Хорошо видимый из любой точки района дом № 24 (1949 год) архитектора Б. Мезенцева оформлен в стиле эпохи Возрождения. Его достоинство — асимметрично расположенная резная башенка, венчающая крышу. Послевоенному сталинскому неоклассицизму свойственно использование элементов декора эпохи Ренессанса. Так, дома № 70 и 72 (архитекторы Я. Белопольский, Д. Бурдин, 1955 — 1957 годы) на Ленинском проспекте имеют огромные сильно вытянутые по вертикали арочные пролеты, расчлененные внутри лоджиями с тонкими колоннами. Все это образует типичную для палаццо композицию.
 
Другие уникальные дома были построены на Садовой-Триумфальной, 4–10 (архитекторы З. Розенфельд, А. Сурис, 1949 год) и на улице Земляной Вал, 46–58 (архитектор Е. Рыбицкий, 1949 год). Помпезность фасадов спроецирована авторами во внутренний интерьер. Квартиры усложнялись парадными анфиладами, что непомерно увеличивало площадь жилых помещений, и малофункциональными эркерами. Хотя такие нестандартные квартиры в наше время — большая находка для покупателей.
 
Чрезмерное украшение архитектуры архитектурой послужило сигналом к тому, что стиль неоклассицизм и его многочисленные варианты начали сдавать свои позиции. Для сталинской архитектуры послевоенного периода характерен поворот к консерватизму, академизму, статичности и незыблемости. Наступило время самолюбования и тяготения к повтору наиболее удачных форм. Поиск нового окончательно прекратился. Теперь архитектура жаждала одного — почивать на лаврах и наслаждаться вечным покоем. В обстановке, когда в “большом стиле” было достигнуто невероятно много, начала назревать проблема, на которую раньше закрывали глаза.
 
В погоне за штучными изделиями праздничной и триумфальной архитектуры совсем забыли о простом человеке, которому нередко негде было жить. Строительство нарядных московских домов требовало не только огромных материальных затрат, но и времени. Сменивший Сталина Н. С. Хрущев начал борьбу с архитектурными излишествами. Уже с 1954 года правительство принимает ряд постановлений и решений о смене архитектурной направленности. После нескольких лет переходных форм в 1959 году появился запрет на строительство нетиповых зданий без специального разрешения Госстроя СССР. Наступил период индустриального жилья.

По материалам журнала "Недвижимость и Цены"